Щедровицкий Г Лекции 1989г

Щедровицкий Г.П., Лекции 1989 года:

Россия - это такая странная, чудовищная и чудесная страна, что в ней потом возникает то, чего нет, появляется неизвестно откуда, и оказывается на самом высоком уровне.
Я начал свою учебу в московском университете как физик. Но где-то к концу третьего я курса начал понимать, что решение неправильное и что без гуманитарной науки - философии - мне не жить. Я перешел в 1949 году на философский факультет и вот с тех пор я живу внутри философии, по возможности стараюсь делать эту самую философию - так, как могу.
Творчество - это ведь тот жупел, который дает возможность людям ничего не делать.
У Шекспира: и молодой герцог может иметь красивую наружность, потому что всякая герцогиня может по случаю переспать со свинопасом. Но будет ли этот молодой герцог, прошу прощения, будет ли этот молодой человек уметь читать и писать, зависит от того, в какой семье его воспитывали. Если в дворянской - он будет уметь читать и писать, а если в семье свинопаса, то не будет уметь. Я продолжаю эту мысль и говорю: - С моей точки зрения, способность читать и писать, способность мыслить или, наоборот, не мыслить, переживать или не переживать, иметь нравственность или не иметь oной и жить без нее припеваючи, - определяется принадлежностью к тому или иному месту, функциональному месту в социальных человеческих структурах.
Я даже понимаю прошлую историю, когда люди стремились передвигаться по местам в социальной организации, и это определяло смысл жизни каждого индивида. Для этого учились, получали образование - но не ради образования!, а ради того, чтобы подняться в социальной иерархии.
Советская власть объяснила своей номенклатуре, что для того, чтобы двигаться, не надо формировать мышление, надо формировать дисциплинированность и преданность. Объяснила, и все это поняли и держатся твердо и понимают это. Но кстати, вы должны понять, что то же самое объяснили американцам, то же самое объяснили немцам, и все сегодня, вплоть до бывших каннибалов с островов Фиджи, все это понимают и знают. И никто никуда не рыпается. В этом смысле Россия - еще одна из самых отсталых стран: в ней огромное количество тех, которые все время куда-то рыпаются (оживление) и благодаря этому развивают свое мышление. Но власть предержащие не знают, что с ними делать.
Человек отличается от животного тем, что животное - индивид, а человек - место в функциональной структуре общества. Место! А личность - это когда человек себе - индивид - отвоевывает право не подчиняться законам места и бродить в этой социальной структуре. Вот тогда у него формируется личность.
Когда Галилея спросили "А если конструкции не соответствуют фактам?", он сказал "Черт с ними, с фактами, их надо выбросить в мусорный ящик, оставить одни конструкции!", - так живет наука. И в этом смысл науки.
Я принадлежу к числу тех чудаков, которые думают, что история развивается как Кентавр-система. Что такое Кентавр: у нее есть естественная составляющая и искусственно-техническая составляющая.
Если вы считаете, что ваша жизнь ненормальная, я вам отвечаю: - Вы же это хотели и продолжаете хотеть! И больше того, я говорю: вы в других условиях жить вообще не сможете.
Система - есть единство пяти планов существования: процессов, структур связей, функциональных структур; а потом идет соответственно материал и организованности материала. И теперь, когда я отвечаю абстрактно, что человек есть функциональное место, я отнюдь не утверждаю, что это место и есть человек.
В системном анализе, как я его понимаю, целей не может быть.
Когда мы переходим, по Марксу, к отношению прямого господства и подчинения одних людей и групп людей над другими, то тогда формы репрессии и геноцида становятся нормальными производственными отношениями.
Вы знаете, как отбирают в школу каратэ?.. Приехал очень известный японский каратист, повесил объявление, что отбирает людей, которые хотят по настоящему заниматься... Он их ведет на край оврага, так примерно длина метров 25, а внизу лежат как, во всяком советском овраге, детали старых машин, и говорит "я беру только тех, кто разбежится и прыгнет на ту сторону". А других не берет. Я говорю: - Ну и что, у него там, все калеки? - Нет, он стоит на краю, когда человек разбегается и прыгает, он ему вдогонок пинок в зад дает. Получив дополнительный импульс, человек перелетает на ту сторону, приземляется, и... он производит отбор.
Дело не в том, в какой "вороньей слободке" пришлось жить человеку, хотя это очень важно и "воронья слободка" кладет свою печать на всякого человека. Но все равно люди живут в идеальном пространстве (если им свезло и они сумели это построить).
Я вообще думаю, что человек развивается лишь в той мере, в какой он борется с социальными организационными условиями своей жизни и поднимается до того, когда он может их победить. А если этого нет, и в этом смысле нет ситуации безысходности, то мне кажется, что человек не развивается. ... Точно так же, как мы же ведь начинаем передвигать ногами когда начинаем падать. А если мы стоим ровно, то мы не двигаем ногами... Социальные условия будут все больше ужесточаться, а люди должны развиваться и усиливать себя быстрее, чем ужесточаются условия. И никаких соплей и воплей по поводу того "как же вы живете!" тут быть не может.
Я, вроде, начинаю догадываться, что, а может быть социализм совсем не высшая формация. Может быть это есть только особый частный случай феодальной организации общества. А движение вверх и вперед, может быть, предполагает большую свободу человека и условия для формирования личности...
А.Зиновьев сказал, что если бы Маркс был бы жив и поглядел бы на нас, он бы к своим тезисам о Фейербахе добавил еще один: "Буржуазные философы объясняли мир, а советские философы и этого не делают".
В жизни вообще не знание играет какую-то роль, не умение делать, а только человеческая личная претензия, окаянство, или то, что Высоцкий называл "настоящий буйный"... Именно вот в этой беспредельности и нерасчетливости, без оценки своих сил и без различения достижимых целей и недостижимых, - в этом, на мой взгляд, и лежит успех всякого вызова.
Есть традиционные культуры, типа древнеегипетского общества или общества древних майя, к ним принадлежит, на мой взгляд, или принадлежало до недавнего времени и наше общество, - традиционной культуры, которое в мышлении вообще не нуждаются, людей, которые проявляют способность к мышлению, уничтожают как вредных для общества, есть трансляция образцов уже наработанной культуры, которые должны осваиваться и реализоваться. И есть - общество переходного периода.
Сейчас я убежден, что наука умерла. Ее больше нет, - осталась только скорлупа от науки, и больше того, я думаю, что наука вообще не есть та форма организации сознания групп, коллективов и людей, которая может давать работающее и практичное знание.
Люди высказывают гипотезы, мнения, а уже на небесах решают вопрос "попал или не попал". Маркс бы говорил иначе. Он бы сказал: "Всемирно историческая практика отвечает на вопрос, попал или не попал".
Что в науке, в философии нет разницы между истинным путем или ложным. Важно в жизни не мельтешить. Вот выбрал путь - иди до конца и не сгибайся. А что у тебя получится в результате - человечество проверит этот путь.
Я могу работать... - раньше я думал, что до 80-ти, теперь я понимаю, что после 60-ти работать, наверное, уже не надо, поскольку "понималка" уже не та. Но сколько у меня времени есть - надо работать. И не мельтешить, то есть избранный путь доводить до конца и совершенствать...
Я люблю работать в картинах. Я рисую схему и вижу объект в схеме. И чтобы схема была наглядной и каждый знак в схеме был многозначным.
Не так давно в Институте философии была защищена докторская диссертация по вопросу "Как бороться со старым?" Ответ этой диссертации состоял в следующем "Старое надо уничтожать в зародыше". (смех) За что и присудили докторскую степень, и так и действовали, - это было оправдание существующей практики. Важно было иметь партийный подход, угадать в новом старое и прикончить тут, пока оно не выросло.
На мой взгляд, в науке, философии, методологии тем более, могут работать только люди с сумасшедшинкой. Поскольку не сумасшедшие люди всегда дают банальные ответы. А сумасшедшие и буйные, они могут дать любой ответ. Потом, когда их потянут на костер или на крест, они должны будут обосновывать этот свой сумасшедший ответ... Не надо бояться быть сумасшедшим. Наоборот - надо это в себе лелеять и растить. А дальше все это логически оформлять. И вот один из таких сумасшедших ходов, состоял в том, оказывается, можно снять поверхностную структуру и объявить ее формой организации, а то, что осталось, объявить материалом.
Соблюдать приличия должны кухарки и шариковы. Это их проблема - они это не умеют делать. А интеллигентные люди, которые получили образование, еще учились в университете должны быть озабочены содержанием и истиной... Создается такая псевдонравственность, или антинравственность, которая озабочена соблюдением внешнего этикета. И дальше люди занимаются только этикетом... Как сказал Курт Левин: "Если в научном собрании дело доходит до употребления стульев, то это говорит только о заинтересованности собравшихся".
Я уважаю всех и я предельно терпим как методолог, иначе я не могу работать методологом. При этом своим работам я верю намного больше, чем чужим. И к себе я отношусь с большим теплотой и симпатией.
Предмет есть не что иное, как фиксация метода... Рельсы, с одной стороны, есть след от движения трамвая, а с другой стороны - направляющие.
Методолог, в отличие от ученого, это человек, который работает над собственной деятельностью и мышлением, меняя, трансформируя их, создавая новые формы сначала в мысли, а потом в своей реализации.
Трансляция образцов, норм, прототипов в культуре, реализация этих образцов и метаструктура исправления образцов, прототипов по прошедшим ситуациям (изменяющихся прототипов), это и есть то, что мы называем деятельностью... А мышление есть работа по замещению реальных ситуаций знаками, к которым привязаны, прикноплены определенные операции и процедуры их преобразования, соответствующее формальное преобразование знаков. И затем - их проговаривание.
Мне больше нравится понятие мыследеятельности... чтобы не было иллюзий, что возможна деятельность без мышления и мышление не включенное в структуру деятельности и коммуникации... Я употребляю реальность для того, чтобы зафиксировать вот то, что нами еще не познано и не может выступить как предмет в том смысле, как я это обсуждал, то есть не имеет соответствующего представления.
Резкий разрыв между тем, что могли давать преподаватели университета и тем, что ждали и хотели получить студенты, которые туда приходили.
Самоопределение есть самый важный акт, или самая важная акция для всякого человека в его жизни. Если обстоятельства складываются таким образом, что самоопределения не происходит, то человек не становится. Он может жить до 30, 40, 50, 60ти лет, но человеком он не становится, если он не имеет за своими плечами вот этой процедуры самоопределения... И это то самое, к чему призывал Маркс, и что он требовал от каждого человека, доказывая, что только вышедший в рефлексию и рассматривающий мир как объект своего действия, может стать человеком.
Если нет кружка, если нет компании, то человеком стать нельзя. Тот, кто читает книжки, размышляет над ними, сидя у себя в кабинете на стуле, или в спальне, тот, кто мучается и переживает, он формирует только одну часть интеллекта, необходимого для человеческого существования. А оформляется все это именно в условиях коммуникации - в кружке, когда должны быть соумышленники и коммуниканты. И это есть, говорю я, непременное условие человеческого существования и жизни. И второй момент: нужно был включаться в ответственную взрослую работу независимо от возраста.
"Наука есть форма идеологической реакции закрепления ничегонеделания и способ уничтожения человеческой личности", - вот так бы я отвечал, выделяя по моему пониманию социальные функции науки в нашей стране.
Я понимаю и серьезную сторону Вашего замечания, такую глубинную, психологическую, идущую от нутра советской интеллигенции - запуганной, трусливой и подлой.
Рефлексия ведь само по себе есть сопли и вопли. Они очень важны и понятны. Но сопли и вопли сами по себе не несут социокультурного смысла. А поэтому рефлексия должна переводиться в мысль. И вот это вот оформление рефлексии - острого и резкого чувствования - в мысль, - есть необходимое, но предполагает введение соответствующих знаковых форм замещения или знаковых выражений, и создания того, что мы потом стали называть предметами.
Рискованность, быстрота реакции и действия - все здорово, но только если это подкрепляется мощным аналитическим мышлением, умеющим анализировать ситуацию и определять план действия.
У меня есть ценности и принципы. И я бью - на основе ценностей и принципов, а не целей... А если в Вас этого нет, то у вас ничего не будет. Вы цели сформулируете, и еще бог знает что, но жизни не сделаете и ничего не создадите... Принципы - внеситуативны. А если они есть, то вы ведь в каждой ситуации будете действовать правильно - в соответствии с вашими принципами.
Организация усложняется, давление на индивида усиливается... стать личностью можно только тогда, когда ты выдержал давление системы. Выдержал, отбил его, и продолжаешь свое действие и свою жизнь.
Мне в этом смысле свезло: я жил в дворах, в которых убивали. А поэтому там научником быть нельзя было. Там надо было уметь драться. И я считаю, что это умение драться - есть основа человеческой жизни. А вся ваша научность - туфта. И все ваши вопросы на счет критериев - есть советы моей интеллигентной мамы.
Путь изучения того, что написано, ни к чему не ведет. Ни мышление не формирует, ни знание не дает - это все ложный путь. Тупиковый. Таким образом вас превращают в нeлюдей. И вы, выбирая этот путь, становитесь нeлюдями. Вот ведь я что утверждаю. Надо прожить свою ситуацию, и относиться к своей ситуации, планам и программам своего действия и строить их. А дальше вы можете переводить ваш рефлексивный план в одну, другую, третью действительность - проживание ваше переводить. А если нет проживания, то ничего не будет.
Человек живет постоянно в ситуациях выбора, если он человек. И дело не в том, что как формируются внешние условия... Нужно вернуть человеку его активную деятельностную роль и понимание того, что он человек, и он действует, а не только влеком потоком событий, где его отправляют в одно место, в другое, в третье... Но это дело выбора каждого.
Даже там, где надо принимать волевые субъективные решения и брать на себя риск, современный человек стремится, - и в этом смысле наука выполняет все функции религии, - он стремится опереться на научные прогнозы, предписания и тем самым снять с себя ответственность. Ничего не решать, ничего на себя не брать, а говорить: так сказала наука.
Так вот, деятельностный подход складывался и формировался при четком понимании, что не может с себя снимать человек ответственность. И эта сторона субъективного подхода и волевого решения, необходима в каждом деле, и наверное, есть самое главное, что требуется от всякого человека.
Что такое логика? Это правила для руководства ума, правила рассуждения, вывода.
Очень часто ошибки являются источниками массы нововведений и новообразований, причем источником куда более продуктивным, чем любая правильная мысль.
Есть золотое правило, что никогда не надо положение доводить до конца, ибо, доводя до конца, всегда ошибаешься и ограничиваешь себя. Но я делаю это сознательно, - именно довожу до конца для того, чтоб мысли были понятны и ясны. И выступали в своей резкой и выпуклой форме.
Догматик вообще прекрасный оппонент. Он осуществляет акцию мышления, ибо на тонких формулировках мысль не построишь, и оппозиции тоже, и проблемы. Поэтому нам свезло, что все наши оппоненты были догматиками и жестко придерживались тех или иных позиций... чтобы мысль развивалась, нужны очень жесткие, доведенные до предела оппозиции...
С моей точки зрения, ножницы между теорией и практикой свидетельствуют лишь о том, что теория никуда не годится. Потому, что практики вообще не существует без теории! Ведь практика есть реализация того или иного теоретического положения. А если этого нет, если Вы просто суетитесь без теории, это ж называется искусством, а не практикой.
Дан писал: Всякая инквизиция всегда пристальнее всего следила за теоретиками. Поскольку именно в теоретических положениях, и не только у Гегеля, но у всех, всегда заключена революция. Поэтому первая задача всякой инквизиции - не выпускать из поля зрения теоретиков, людей принципиальных.
Вы думаете, что это Вы мыслите, а это ведь - заблуждение. У человека нет мысли как таковой. Ну, если сказать грубо, у него есть моча, поэтому он может писать. Но мышлением писать нельзя. Поскольку нету в человеке мышления. Не выпускается это. Мышление есть система культуры, которая заимствуется, принимается. И вопрос весь в том, какой тип мышления принимается... Человек может иметь несколько мышлений, но он должен четко осознавать это и понимать - вот есть одно, и он здесь познает; вот он хочет проектировать, - он должен сменить пластинку, включить другое мышление, другие структуры. И только при этих условиях, утверждаю я, человек мыслит и может мыслить... И вы каждый раз мыслите правильно, а произвол ваш и свобода выбора состоит в том, какие пластинки вы выбираете, и когда вы ошиблись, на сколько вы быстро меняете, то есть на сколько вы пластичны в поиске, то есть освоили режим поискового мышления.
Зачем нам нужно понятие рамки? Для нас человек входит в определенную систему мышления, система мышления им овладевает и он становится носителем этой системы мышления. И он здесь не свободен. Он ничего не может менять. Он либо работает по вот этим Вашим связкам и правилам, и очень четко придерживается их (тогда он мыслит). Когда у него меняется тип объекта, он должен иметь систему регуляции, которая дает ему сигнал, что тип объекта сменился и надо менять систему мышления. Тогда он включает другую систему, и опять работает в ее рамках.
Есть такая книжка Томаса Куна "Структура научных революций". Очень вам рекомендую, поскольку это одна из очень точных и глубоких философских книг второй половины нашего века. Происходит такое осознание, смена парадигмы.
Когда мне говорят: "Есть такая наука - формальная логика, и она дает правила для руководства ума", - я говорю: "Зачем это, уважаемые коллеги?". Это нужно людям рассудочным и посредственным, которые не мыслят. Они будут делать вид, что они мыслят, а человек, который живет в содержании, рассуждает и мыслит по законам содержания, говорю я. Но при этом выясняется, что существуют ситуации, когда надо знать правила, по которым строится мысль, и все проверять относительно таких правил. Это ситуации, когда вы выходите в область нового и не знаете, какое там содержание. Мы же к содержанию должны еще прорваться...А если я содержания не знаю и тема мне лично и коллективу неизвестна, то как же организовывать мышление? И вот тут начинают работать эти правила для руководства ума, или формальные логические принципы. Тогда оказывается, что я с их помощью могу понимать, могу сортировать все с точки зрения этих правил.
Узкий специалист в области мышления является широким специалистом, ибо он может обсуждать все. Если он знает, как строится мышление, он может приходить на любое научное заседание или собрание, ничего не зная о предметном содержании обсуждения, и будет очень точно говорить, для себя и публично, что правильно и что неправильно и где научное сообщество делает ошибку.
Мышление движется, захватывая иногда наши головы и нас самих, наполняя наши головы содержанием и немножко само трансформируясь в разных головах.
Люди, которые живут в этих предрассудках и догмах - очень удобные люди для всяческой эксплуатации, поскольку они дураки дураками и очень не культурные; и мыслить не могут, поскольку мышление как таковое, вообще отвергают.
Основные принципы нашей концепции:

Самостоятельное, автономное существование субстанции мышления, несводимой к материальному миру и существующей наряду с ним, с материальным, с материей.
Мир существует в истории. Он исторический. это есть мир социокультурный, а не природный. И, следовательно, мир социокультурный противопоставляется миру природному и возникает оппозиция, о которой я только что сказал: оппозиция исторического и натурального.
История есть не натуральный, не естественный процесс, а есть кентавр-процесс, т.е. процесс искусственно-естественный, или, иначе говоря, требующий для своего описания одновременно двух категорий: категории естественного, с одной стороны, и категории искусственного, с другой стороны. Иначе можно было бы сказать так: одним из важнейших факторов исторического процесса становится целевое человеческое действие... Как целевое и как действие, оно вообще незакономерно и не законосообразно, и подходить к действию с точки зрения традиционных представлений естественного процесса и поиска законов этого естественного процесса бессмысленно, неэффективно и непродуктивно.

Кибернетика ведь есть собрание анекдотов, и ничего больше. И при всем большом уважении к кибернетике и понимании огромной роли её в 50-е годы, в особенности в нашей стране - она взламывала те организованности, которые у нас были, и уничтожала ту мертвечину, которая была в нашей науке - и это бесспорная заслуга кибернетики, но как научная теория, или вообще как концепция, она не выдерживает критики, извините: это история злоключений неэффективной мысли... Сам Винер подвел итог своей попытке: мужественной, рискованной, но ни к чему, с моей точки зрения, в позитивном плане не приведшей.
Сама идея о том, что мышление отражает мир реальный, с моей точки зрения, есть бредовая идея, хотя в классовом отношении очень нужная. Поскольку при такой идее людей мыслящих быть не может.
Надо оставить науку там, где она работает, но выделить ей её делянку. И пусть она там работает.
Философы выдумали в начале XVII века, что природа есть и она существует. Мы благодарим за это Фрэнсиса Бэкона и его сотоварищи... И в рамках вот этого философского фундаментального допущения мы живем более трехсот лет.
Приступая к каждому явлению, которое должны изучать и исследовать, мы теперь должны разделять эти два плана - план естественного существования, естественной эволюции, - и планы искусственные, целевые. И на этом будет строиться, говорю я, развитие всех наук.
Изготовлять ведь надо то, что нужно. (смех) Там, где это происходит само собой, не надо вмешиваться, поскольку принцип "не навреди" должен быть, с моей точки зрения, основным экологическим принципом. И всюду там, где мы имеем дело с техникой, природой, живыми существами, это должен быть ведущий принцип - "не навредить!". Поэтому не надо головастика изготовлять. Он сам ...
Пиаже очень маленький исследователь. Вот такой вот. У него мысль вот такая вот! На кого Вы равняетесь? Помилуйте, нельзя обсуждать проблемы мира, имея перед собой Жана Пиаже или кого-то такого же масштаба или ранга. Он елозит носом по материалу, нос от материала не поднимает. Чего он может увидеть? Я думаю, что у него давно уже, как у крота, зрения нет.
Не человек мыслит, а мышление мыслит через человека. Человек есть случайный материал-носитель мышления. Мышление сегодня по случаю паразитирует на людях и двигает людьми. Поэтому - мышление овладевает людьми, и вот это надо четко понимать. И изучать и рассматривать мышление и деятельность как особую социокультурную субстанцию, захватывающую на время тех или иных индивидов, и использующую их в своих назначениях.
Тоталитарная организация есть будущая единственная организация всякого человеческого общества. Просто Германия и СССР немножко, "на ноздрю", вырвались вперед. Но это ждет всех, включая и гордую Британию. Другого не будет, уважаемые коллеги - это ж есть необходимость развития человеческого общества, черт побери!... Выход из этого состоит только в том, что человек победит в этом соревновании с организационными структурами. Вы понимаете, Вы никуда не уйдете от развития этих организационных структур и того, что Вы называете тоталитаризмом. Единственный способ выскочить из западни - это сделать индивида более сильным, чем эти структуры. И должна идти эпоха, соревнование структур и индивида. И я стою на стороне индивида, поскольку я считаю, что он обманет эти структуры и победит.
Что такое диалектический материализм? Это есть идеализм плюс фундаментальное допущение существования реального мира вне нас. И я в это верю.
Я рассматриваю деятельность (и мышление) как субстанцию, живущую по своим квазиестественным процессам, деятельностным. С моей точки зрения человек владеет только отдельным действием, но не деятельностью. Деятельность есть то, что захватывает его, то, чему он принадлежит и по законам чего он живет. Но при этом он имеет некоторую свободу, коли Вас это интересует, в рамках вот этой субстанции. И он может влево податься, или чуть вправо податься, или нырнуть под мышку соседу... Вот это есть границы его свободы...
Пятигорский говорил: «Ну у нас странные люди, они когда нечто услышат, либо принимают, и начинают кланяться, либо уничтожают». А жить-то ведь надо иначе, - надо знать, что есть вот такая точка зрения, вот такая, еще вот такая, и я еще могу придумать 10 других. А какая истинная - да кто же это знает? Иметь их надо, эти точки зрения, ни одну не принимая, но рассматривая как потенциальное средство в своей работе. Работать надо! Жить надо! И пользоваться теми средствами, которые действуют, или могут быть задействованы.
Будет очень здорово, если не будет кухарок, занимающихся политикой, организацией страны или философией.
Я ж понимаю, что потенции к творчеству ни у кого нету. А поэтому тоталитаризм-то ведь всем очень нужен. Каждый... если каждого спросить "Ты почему ничего не делаешь?", он скажет - не дают! Вот так!, - "не дают!" Ни фига подобного! - за душой ничего нету - было бы, ни кто бы помешать не мог.
Сознание это одно, а идеальный мир - это совсем другое. И они, как говорится, рядом друг с другом не лежали... Я допускаю только одну связь: сознание может быть причастным к мышлению или не причастным.
Судьба Ваша предрешена - никуда Вы из вороньей слободки с Вашими ценностями и убеждениями не выскочите. Вы же в ней обжились, в вороньей слободке, и навоз этот есть - духи Вашей жизни. Это ведь так? И это надо понимать. А поэтому, перестаньте врать, и рассказывать, что Вы хотите из вороньей слободки прочь. Лучше будьте честными и скажите "воронья слободка так вкусно пахнет и обычаи там - на большой палец!".
Мир мышления это нечто потустороннее... для вас. А мир вашего сознания - это то, что у вас... Тот, кто врет шефу, врет и себе. И не может быть такой ситуации, что Вы врете шефу, а себе говорите правду - вы уж давно потеряли разницу между одним и другим. И больше того, что Вы себе говорите никого на самом деле не интересует. Либо Вы занимаете позицию и говорите как есть, независимо от того, Вы разговариваете с шефом, или на профсоюзном собрании, или с товарищем, либо Вы создаете эту двойную-тройную бухгалтерию, и Вы продолжаете жить, говорю я, в вороньей слободке.
Как говорил Николай Бухарин, "Творец всегда из породы недовольных". И я это принимаю, мне это кажется правильным. Конформист не может быть творцом - зачем это нужно?
В 1958 году Дж.Дж.Томсон написал в своей книжке "Предвидимое будущее": "ХХ век знаменует собой начало науки о мышлении". Другое дело, что там - в Англии, Америке или Германии - там нет кадров для того, чтобы строить теорию мышления, поэтому хотя он вроде бы это понял и объявил, но ждать, что там что-то появится в ближайшее время - это бессмысленное дело.
Эту работу можно проделывать только у нас в стране. И только в нашей стране есть условия для этого. Я вижу, что вы насмешливо улыбаетесь, но это ведь очень просто: только у нас в стране есть лишние люди - в таком количестве и с интеллектом. В Штатах нет лишних людей. Все заняты, каждый может строить свою фирму. Поэтому для них, когда собираются 5-6 студентов на одной теме, - это ЧП, об этом разговаривают 20 лет, как о небывалом происшествии. У меня же на семинаре собирается 100 лучших студентов Московского университета и еще 50 стоят в коридоре, хотят попасть. Это уникальные условия нашей страны - лишний интеллектуальный потенциал. Только в нашей стране можно разрабатывать большие программы, собирать людей и делать это по-настоящему и с размахом... С 1954 г. по 1963 г. были разработаны методологические основания построения теории мышления. И эти методологические основания у нас сейчас есть. И насколько я понимаю, мы единственная страна, где это есть.
Литературу не читаете, уважаемый коллега. Мы шли сзади, за ними, в спутниках, а потом послали фиктивно-демонстративный спутник. Фиктивно-демонстративный - чтобы быть первыми. Причем сделали это, когда у них все было наготове - по принципу: Пух! - выстрелили и - "Мы первые! Мы первые! Мы первые!".
И я теперь набираюсь окаянства и говорю: и вообще методология есть новая форма организации мышления и деятельности, стоящая над наукой и задающая общую шапку для всех других видов мышления и деятельности. И вроде бы развитие методологического мышления, введение методологической организации мышления и деятельности позволяет нам - не догоняя - перегнать забугорников.
Игра- это есть создание принципиально новых культурных форм, режимов жизни, мышления и деятельности, причем очень важных именно для нашей страны, поскольку они в условиях застоя и загнивания задают свободное пространство, где человек может жить как свободное мыслящее существо со всеми нравственными принципами, которые он для себя выбирает.
Есть принцип для каждого творчески работающего человека. Он не может обучаться, и нет людей, которые могут его обучать, ибо он приходит в мир для того, чтобы конкурировать с другими и создавать нечто такое, чего раньше нигде не было.
Я здесь различаю два понятия: проблема и задача. И задачу всегда понимаю как задачу учебную в сути своей. Задача - это такое задание, или такое указание на продукт работы, когда известно, что именно надо получить. И обычно мы привозим что-то такое оттуда, от проклятых забугорников, ставим и говорим: нам нужна такая машина, нам нужно такое платье, такая кислота или такой газ. А кроме того, известно, как это делать. Иногда в алгоритмическом описании, иногда по методу, но способ получения продукта известен. Вот когда мы имеем такие задания - это задачи... А проблемная ситуация: иди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что.
Нашей стране ведь не нужны ни инженеры, ни ученые, ни дизайнеры. Ничего такого ни в первобытнообщинном строе, ни в феодальном быть не может. Поэтому спрашивать в условиях раннего феодализма: "Что там у вас должен делать инженер?" - это бессмысленное занятие. Точно так же, как спрашивать, что должен делать у нас инженер, дизайнер или как должен работать ассортимент. Нужно, чтобы всего этого не было. Но тогда мы с вами автоматически становимся недочеловеками. И это очень обидно, а мне так просто противно.
И именно это - программирование, проектирование, сценирование работы, или момент самоорганизации, а в данном случае речь шла о самоорганизации коллектива людей и организации сложных взаимодействий между ними - это и является всегда самым главным и единственным, что вообще нужно культурному народу, культурной стране. Все остальное есть экскременты жизни, то, что появляется факультативно, и, если работа организована, вываливается как из рога изобилия, в том числе и результаты - как те, которые входили в целеопределение, так и те, которые не входили в целеопределение, а появились в ходе работы. Но для этого нужна была некоторая достаточно изощренная организация.
По утрам собирались по группам и в течение трех часов обсуждали тему дня. Потом было пленарное заседание, когда собирались все и группы делали доклады. Это не "мозговой штурм", поскольку в технике "мозгового штурма" запрещена критика, а здесь, на этом пленарном заседании, критика, конфликты и столкновения были основным движущим моментом. Каждый высказывал самые смелые мысли, не боясь завиральности - и это принцип. Вот, собственно, для этого и нужна была идеология игры. Специалист боится завиральных мыслей, он не может себе это позволить, он никогда не снимает мундир. Там должны были быть люди, которые снимали бы мундиры, снимали ограничения - мы называем этот процесс "распредмечиванием", - забывали о том, что знали. Но не в том смысле, что забывали то, что знают, а забывали вот эту грубую, принципиальную разницу между тем, что они знали, и тем, чего не знали, что создается впервые. Вот что было важно. В условиях игры каждый мог говорить все, что хотел.
Очень здорово, если выработка предложений в группе, а потом обсуждение всем коллективом на пленуме и критика - критика часто очень беспощадная - завершаются рефлексией. И поэтому после первых двух шагов - групповые заседания, пленарные заседания - каждый раз шел кусок рефлексивного анализа: ответы на вопросы "что мы сделали?", "что удалось получить?" и, самое главное, "чего не удалось получить?". Если мы фиксировали то, что нам не удалось, мы определяли тему занятий следующего дня - надо было сосредотачивать усилия именно на том, что не удалось.
Я в ранней молодости - так где-то лет с пятнадцати - очень увлекался спортом и имел большие результаты. И эта область человеческой жизни меня всегда потом занимала. Взаимоотношения между тренером и спортсменом есть в известном смысле имитация наших социальных отношений. Спортсмен есть раб тренера, там очень красиво имитируется система рабских отношений. И меня это вообще всегда занимало. Мне хотелось понять, как живут те и другие. Так что я с ними делал? Я разрабатывал методы работы тренеров - проектирования. Ведь там какая ситуация? Через четыре года Олимпиада, и выделяется человек, который должен "выстрелить", получить свою медаль. И надо ему спроектировать всю жизнь на четыре года, чтобы он пришел туда в пике своей подготовки и принес стране свою медаль... Мой товарищ, тренер, теоретик спорта Дмитрий Аросьев выдвинул несколько лет назад принцип "маятника". Он говорил: чтобы человек показал выдающийся результат, его надо раскачать, ибо спортивный результат есть то, что выдает человек с большой способностью к приспособлению. Он должен приспособиться к сверхнагрузке, концентрации всей своей воли и психической организации. Его ведут к этому очень умелые наставники и руководители.
Китайцы - другая цивилизация. Они много старше. Тогда, когда мы ходили в шкурах, у них уже была культура и такие структуры организации жизни, какие нам не снились.
Где-то в конце 20-х или в начале 30-х годов к Шаляпину, который тогда жил в Италии, приехал наш начинающий певец Батурин и говорит: "В СССР мне прочат такое же будущее, как у вас - я займу ваше место". Шаляпин говорит: "Пошли на балкон. Пойте". Попел Батурин некоторое время, Шаляпин его послушал, потом вернулся в комнату и говорит: "Так им, сволочам, и надо".
Мне-то ведь игра нужна именно как форма имитирующая, безответственная... Искусствовед из Свердловска Ирина Заринская выступила и говорит: "Я поняла: игра - это коллективное мучение, сладкое и неимоверно значимое; концентрированная жизнь". И я тут с ней совершенно согласен. Игра - это концентрированная жизнь. Без всяких социальных глупостей и фиктивно-демонстративных продуктов, коими мы в социальной жизни в основном пробавляемся.
У игры есть три разных аспекта. Есть game- нечто формализованное. Вот эту часть игры можно рассматривать как нечто ритуальное. Game - игра, но игра по правилам, регламентированная. Есть play. Это второй момент, момент непосредственной борьбы. Борьбы, когда люди выходят, и там лицо каждого человека зависит от этого действа. И есть performance - представление. В этом смысле вы тоже правы. У игры есть этот момент и должен быть. Театр - обязательно. Игра есть соединение этих трех моментов. Меня всегда больше всего занимает play. И я свою работу провожу на этом, на борьбе, когда один человек становится против другого, и они решают вопрос, кто из них настоящий, а кто подделка.
Меня многие критикуют ... Щедровицкий обижает людей, люди становятся на дыбы... Страшное начинается, когда человек сам про себя [побыв пять дней на организационно-деятельностной игре] вдруг выясняет: он-то думал, что он такой весь из себя умный, а на поверку оказывается, что ничего не может.
Нет у нас в нашей реальной жизни игры. У нас все неимоверно серьезно. У нас же вся жизнь фиктивно-демонстративная. Мы все делаем вид, что мы живем, делаем вид, что мы работаем, а на самом деле ничего не делаем.
- Можно ли в пробирке быть свободным? В пределах пробирки? - Можно, если вы микроб, и в пробирке.
Если человек работает бессодержательно, если ему важно казаться, а не быть, то да, он за три-четыре дня из игры вываливается... Происходит такое - если он фиктивно-демонстративный в сути своей. Вот тут и начинаются сложные проблемы с людьми. Очень сложные, потому что он-то думал, что у него все в порядке. Начинается проблематизация ценностных оснований жизни. Это самые страшные игры. Вот когда такое начинается, вылупляются люди. Это предельно жестокий эксперимент.
Маркса надо всерьез читать. Когда вы почитаете Маркса, вы от него узнаете, что всякое государство живет либо за счет эксплуатации своих подданных, либо за счет эксплуатации колоний. Обратите внимание, у нас колоний нет. Мы сами чужая колония давным-давно. Поэтому у нашего государства есть только одна возможность - жить за счет эксплуатации своего народа. И оно делает это, как может... Не борьба с эксплуатацией является нашей проблемой, мы ведь мечтаем только об одном - чтобы нас эксплуатировали осмысленно и максимально интенсивно.
Знаете, байка такая. Ходит посетитель по зоопарку, останавливается у клетки со слоном, а там написано: "Съедает в день...". И огромные цифры, чего он там съедает. "Ого!" - говорит. И спрашивает уборщицу: "Что, действительно съедает?". - "Он-то съедает, да кто ж ему даст?!".
Есть анекдот, когда идут два человека и несут вдвоем одну клизму? Их спрашивают: - Вы куда идете? - Клизму ставить больному. - Почему вдвоем? - Я знаю, как вставлять, а он знает, куда вставлять. Так вот, я знаю, как организовать коллективную мыследеятельность, а они знают проблемы, которые у них существуют, затруднения в их профессиональной области.
Я имею организацию быстрого реагирования. Я могу приехать в любое место, любое производственное предприятие, учебное заведение, за считанные часы организовать работу и начать ее. Провести анализ ситуации и выделить главные затруднения и проблемы, определить пути их решения. И я могу это сделать где угодно, в любой сфере и области жизни. И я это делаю. Я выбираю наиболее меня интересующее и осуществляю со своими товарищами эту работу.
Ценности? Мне важно восстановить российскую интеллигенцию, вот ту высокую интеллигенцию, которая была в России до революции. И если удастся это сделать, я помру спокойно. Я не знаю, что предстоит стране в будущем, но интеллигенция нужна всегда, при любых условиях. Я начал с восстановления философской, методологической интеллигенции и вроде бы кое-что в этом плане сделал.
- Можно ли считать проблемой отсутствие проблем? - Нет, нельзя. Проблемы во дворике не растут. Проблема есть продукт специальной мыслительной работы. Надо быть, как говорил Бухарин, человеком из породы недовольных и надо проделать специальную работу, чтоб эту проблему сформулировать. Проблема - это то, что особым образом в словах зафиксировано. Поэтому, отсутствие проблем не есть проблема - отсутствие проблем есть особая форма смерти.
Я ведь утверждаю простую вещь: тоталитаризм есть творение российского народа. Народа! И соответствует его духу и способу жизни. Он это принял, поддерживал и всегда осуществлял. Вот ведь в чем состоит ужас ситуации.
Очень интересная у нас была проблема. Н.Непомнящая, психолог по образованию, поставила вопрос: "Интересно, а если обезьянка делает первый шаг на пути очеловечивания, - у нее есть возможность вернуться назад?". Нет, говорю я.
Меня, скажем, всегда спрашивают, отбираю ли я людей. Нет, конечно, поскольку у нас люди те, которые есть. И других нет и не будет. Мне надо работать с теми людьми, которые есть. Зачем их отбирать? Любой коллектив является репрезентативным - любой. Это наши люди, с ними надо работать и продвигаться туда, куда они могут.