Омари Шарадзе

Назначать приятнее, чем снимать

Омари Шарадзе, 53 года, начальник Горьковской железной дороги, депутат областного Законодательного собрания. Жена - строитель, работает в проектной группе. Старший сын - физик, младший работает в пищепроме. Внуку - 5 лет. Родился в Батуми. Мать - учительница, отец - ветеринарный врач. Очень увлекался археологией (близ Батуми много раскопок), учился хорошо. Были проблемы с русским языком, но запятые, мягкие знаки и шипящие он, в итоге, одолел. Потом был институт в Ленинграде, факультет, готовящий руководящие кадры для железной дороги. Историю, философию в институте сдавал экстерном, печатал статьи в научных журналах. Закончив институт, приехал в Горький. Начинал дежурным по станции, в 40 лет стал начальником отделения дороги. В течение полутора лет был мэром города. Но и сейчас, уже в качестве начальника дороги, продолжает многие из начатых тогда дел - достраивает овощехранилище, помогает танцорам, спортсменам, театру «Вера»...

О.Х.Шарадзе отточенно медлителен, его огромная внутренняя энергия не спешит выплескиваться в слова. Если правда, что «талант как миллион», Омари Хасанович - мультимиллионер. Был мастером спорта по вольной борьбе. Увлекается лошадьми и шахматами, книгами и картинами. Хорошая библиотека, множество альбомов, книг по искусству. Занимается фотографией, любит снимать портреты. Пишет очерки и рассказы (правда, публикует их под псевдонимами). Он делает то, что любит делать и хочет обьять необьятное, среди его друзей и знакомых - много художников, режиссеров. Он доволен своими сыновьями, потому что его дети никогда не росли, как дети большого начальника. Единственный из почти пяти десятков героев моей рубрики «Портрет на фоне фирмы», Шарадзе отказался смотреть готовый к печати текст: «я цензором не работаю, я - начальник дороги.»

- Омари Хасанович, вы - один из немногих людей, который по рейтингам постоянно входит в десятку самых влиятельных людей в городе. Вам это льстит?

- Никогда я к этому особо серьезно не относился, не знаю, кто эти рейтинги заказывает, кто платит и зачем. Что касается мест, может, моя фамилия по старой памяти на слуху. Да и дорога - это махина, с которой нельзя не считаться. Третья дорога в России, 120 тысяч работающих, месячный оборот - примерно 400 миллиардов рублей. Не хочу кого-то обидеть, но сегодня железная дорога - один из немногих островков высокой дисциплины. Чтобы выжить, заработать деньги, дорога вынуждена заниматься многими вещами, не связанными с перевозками. О результатах судите сами: начиная с 1991 года, мы каждый (!) год увеличиваем на 40 процентов обьем построенного жилья. Железная дорога - государство в государстве. Есть маленькие станции в области, куда, если мы не доставим хлеб, никто не доставит. Ни один железнодорожник не напишет жалобу местным властям, предположим, на плохое медицинское обслуживание. Железнодорожники так воспитаны, они считают, что начальник дороги должен заботиться обо всем. И это передается из поколения в поколение.

- Три года назад вы оставили пост мэра. Вам не хочется поправить мэров, которые были после вас - Д.Беднякова, И.Склярова?

- Тут как посмотреть на это дело. Я, например, знаю, что было с дорогами в Н.Новгороде, и рад, что так много (выделяются-то крохи) удалось сделать. Но если до вашего дома асфальт не дошел, вам все равно, каких успехов добился город, вы считаете, что власти бездельничают. У меня было время, если я что-то сделал - значит, сделал. Та команда начала много реформ в городском хозяйстве, которые продолжаются и сейчас. Хотя, конечно, у последующих мэров было и свое видение, и свои идеи. «Закапывать» же предшественников - это идиотизм. Я ушел сам, с неосуществленными планами, я немножко ранимый человек и не смог снести подлостей тогдашнего депутатского корпуса. То было время митингов, чехарды с назначениями и выборами (а мэру надо дать поработать хотя бы 4 года, иначе его почерк просто не будет видно), в органы власти выбирали по принципу «кто громче кричит». Нынешнее Законодательное собрание, я бы сказал, на голову вдумчивее.

- Как вы относитесь к ставшим уже традицией губернаторским «боям на ринге»?

- Это неминуемые бои. Я к российской действительности отношусь не так негативно, как большинство журналистов. Межпартийная борьба, политические скандалы - это и в Японии, и в Германии, везде есть. Где- то более цивилизованно, где-то менее. Это своеобразный способ установления своих точек зрения. Кстати, заметьте, большинство наших скандалов заканчиваются почти что мирно. Да и информационное поле в области, в городе поставлено нормально - и губернатор и мэр часто рассказывают по телевизору, что делается. Все четко - власть должна говорить об успехах, а оппозиция - о недостатках.

- Г.Х.Попов говорил, что «власть - это всего лишь власть, она творить ничего не может». А что вы думаете о власти и об ее ответственности перед нами - теми, кто ее выбирал?

- Давайте мы Г.Х.Попова уберем из разговора, с моей точки зрения - это никчемный человек. Орал, орал, дали в руки власть, а он, как последний трус, сбежал. Не буду я его слова обсуждать, мало ли какие моськи лают вслед слонам. А понятие «выборность» у нас испортили. Люди никого никогда не выбирали, и вдруг выходит человек и говорит: «все, что было до меня - ерунда, я дам вам каждое утро по бутылке с закуской». И дурная толпа голосует за него. А сейчас уже и голосовать-то мало кто ходит. Так что Власть, которая будет ответственна в высшем смысле, появится нескоро. Американцы говорят: «я - налогоплательщик». А мы налоги платим (как тяжелую дань), но налогоплательщиками себя не ощущаем. Когда мы себя ими почувствуем, тогда и зайдет речь об ответственности выбираемой нами власти. И еще - мы должны набраться хотя бы элементарной политической культуры (пусть на уровне американцев, до европейской нам далеко), когда грязью обливают до дня выборов, а после этого перестают.

- Говорят, что хороший лидер - это хороший продавец, он умеет продавать свои планы и начальникам, и подчиненным. Это так?

- Продавцы мы пока плохие, слова «купля» и «продажа» в нашем обществе еще не звучат. Я бы сказал по-другому - когда твоя идея становится идеей многих, работается легко. Руководитель должен уметь «слушать пульс», абсолютно не имеет права ошибаться в стратегии, и должен иметь нормальную человечность. Говорят, есть два способа быть умным - самому им быть или окружить себя дураками, чтоб на их фоне казаться умным. Я же считаю, что надо окружать себя умными. У меня требование к своей команде одно - фанатизм в работе. Года с 1968 работаю практически без выходных, в таком же режиме работают все руководители на дороге - вплоть до начальников станций. Ну и грамотность, само собой - это как «не убий» и «не укради». В молодости, чтобы себя узаконить, хотелось кому-то «втык дать» - это давно прошло. Сейчас мне назначать приятнее, чем снимать. И вопросами развития заниматься приятнее, хотя процентов 70 времени приходится тратить на решение текущих вопросов. Я не боюсь выдвигать молодежь, пусть после меня придут люди, которые будут умнее и лучше.

- Кем Вы себя ощущаете - государственным чиновником или бизнесменом?

- Не чиновником. Скорее, государственным бизнесменом. Хотя мне, честно говоря, не очень понятно - я приношу богатство государству, а прав у меня меньше, чем у любого бизнесмена. Государство задает тарифы, неудобные для нас «условия игры». Остается влиять на свои расходы, чем мы и занимаемся. Участвуем во многих проектах - научных, сельскохозяйственных, банковских. Стараемся хорошо считать. Железная дорога нужна всем и потому, хочешь не хочешь, я должен хорошо знать ситуацию, могу охарактеризовать подробно любой завод. Практически все наши молодые бизнесмены побывали в этом кабинете, кое-кто пытался меня учить азбучным истинам, про вексели, к примеру, рассказывал. Я им: «вы только собираетесь, а мы уже давно работаем с этим.» Постепенно находили взаимопонимание. Если человек седой или лысый - это еще не повод, чтобы вешать на него таблички «консерватор» и «ничего не умеет». Понимаю, что слово «план» людям надоело, но идеалом для меня остаются японцы - планирование и прогнозирование всего и вся (вплоть до бюджета семьи). Мы придем к этому. Нужно экономически заставить людей делать то, что надо. Это дает максимальный результат. Весь мир идет к концентрации капитала. Новое, экспериментальное дело, конечно, надо начинать с малого предприятия. Но если потребность есть, такое предприятие быстро начнет расти. Мы в прошлом году вложили 6 миллиардов рублей в предприятия военно-промышленного комплекса, в этом будет значительно больше, мы берем оттуда (например, из ядерного центра) технологии.

- Как бы Вы обозначили сегодняшнее время?

- Я бы не назвал его лучшим в нашей истории. Слишком много потерь. Метод очернения надоедает даже журналистам. Величайшей глупостью считал и считаю разрушение Союза, будто бы необходимое для начала реформ. Деятели, работавшие раньше в одном ЦК, никак не могут найти общий язык, они уйдут, придут новые люди, и Союз в какой-то новой форме, может быть, будет воссоздан. Государство так и не определилось в отношении сельского хозяйства, народ привык, что «заграница нас прокормит». Но станет ли государство от этого богаче? Самое лучшее, возобновляемое - это сельское хозяйство. Более того, чем умнее ты занимаешься сельским хозяйством, тем богаче земля. А нефть, уголь убывают безвозвратно. Гнать Россию назад, к фермерам - не получится. У нас, у дороги, есть около 60 своих колхозов и совхозов - в любой поезжайте, увидите, что картина там совершенно не та, что у их соседей. В Италии, кстати, есть колхозы и - ничего.

- Писатели любят сравнивать реку с душой человеческой, железная же дорога чаще выступает как символ холодного расчета, пробивающегося кратчайшим путем к цели.

- Мне больше нравится сравнение писателя В.Карпова: «если посмотреть на Россию сверху, то видно пересекающую страну железную дорогу и в середине реку Волгу. Это своеобразный крест. Люди, работающие там и тут, несут этот крест, невзирая ни на какие бури, политические страдания и т.д.» Назовите мне еще профессию, где человек официально работает в сутки 20 часов? И отношение к этому человеку должно быть особое. Слесарь наш, отправивший в рейс поезд, все 10 часов, пока идет поезд, переживает - все ли нормально. Профессия накладывает отпечаток. Нам тоже денег не хватает (в Токио вон только на реконструкцию вокзала правительство «отвалило» 4 миллиарда долларов), но вы же не слышали, чтобы мы, как шахтеры, пугали каждый день всех и вся. А ведь если мы встанем - это катастрофа для государства. А сколько романтики есть в нашей работе - такого ни на одном предприятии нет. У нас практически не бывает похожих ситуаций. Приходилось встречаться с железнодорожниками в разных странах - всегда понимаем друг друга «с ходу». Магия колес и рельсов, вечная музыка. Не знаю людей, которые бы уходили от этого.

- Вы не хотели бы снова уйти в политику?

- Нет уж. Пусть это кресло будет моим последним. Должности, звания - это все преходяще. Есть обьективные показатели - как должна работать дорога. У меня в голове есть такая идеальная дорога, на которой будет совершенно другой уровень обслуживания и я пытаюсь приблизить реальную дорогу (решив кучу проблем - и технических, и организационных) к своему идеалу. Помните, раздавали садовые участки? Хорошее вроде дело. Но не подумали о том, что это сильный экономический удар по железным дорогам. Сегодня каждый пассажир оплачивает лишь одну одиннадцатую часть себестоимости своей поездки. Нет электричек, нет посадочных платформ. Человек, получивший участок за Шонихой, вспоминает «добрым» словом не тех, кто участки раздавал, а нас. Но, вообще-то, вам, пассажирам и не надо знать о наших трудностях. Вам нужно сесть и доехать куда вам надо, желательно, подешевле и побыстрее. Для этого и работаем.

Я попрощался, вышел из кабинета и вдруг отчетливо вспомнил давно забытые строчки поэта-земляка «когда пройдет кривлянье и ломанье, и поминанье собственного «я», к нам с возрастом приходит пониманье простых и честных истин бытия».