Софья Бейненсон

Обучение ума и души или Четвертое чудо города 

Софья Бейненсон, начальник концертного литературного отдела Нижегородской филармонии, лектор-искусствовед.

Горьковское чудо

Когда меня просят сказать о городе самое-самое главное, я говорю, что в Горьком (я из него в Нижний так и не переехал) четыре чуда: Откос, Кремль, симфонический оркестр и литературные концерты. Все чудеса, кроме первого, рукотворные. Автор четвертого, которое длится уже четверть века - Софья Лазаревна Бейненсон. Кстати, про чудо это не я придумал. «Горьковским чудом» то, что в течение многих лет происходило в филармонии, стали называть с легкой руки Дмитрия Николаевича Журавлева, народного артиста и крупнейшего нашего чтеца. Помните очереди на «звучащее слово»? Ведь были же, были блистательные литературные концерты! Во времена закрытых ртов и всеобщего одобрения они были глотком свободы, глотком воздуха в вакууме. За 25 лет в Кремлевском зале и зале музея Горького состоялось более 500 таких концертов (к ним надо еще добавить 8 с лишним тысяч концертов в школах). Над ее проблемами (опять посадить людей не на что, опять встать негде) смеялись столичные артисты - «только у тебя такие проблемы, больше ни у кого».

Сейчас кажется, что все это приснилось. Были концерты, когда народ стоял в проходах, буквально «висел на люстрах». Была, конечно, на этих концертах и случайная публика, но потихоньку даже случайные люди становились неслучайными. Фактически это был неформальный, но большой и серьезный клуб знакомств, какое-то очень интересное единение людей. Участковый врач недавно рассказывала, что познакомилась со своим мужем на литературном концерте в Кремлевском концертном зале. Люди среднего и старшего возраста (по себе знаю) ходят на чтецов и сегодня. Хотя, может быть, они ходят не только на чтецов, но и на самих себя двадцатилетней давности?

Четверть века - за два года

В школе Соня хотела стать учительницей, потом увлеклась театром. Был драмкружок в Доме учителя, кружок юных театроведов в ТЮЗе, практически не одного ТЮЗовского спектакля (еще при В.Л.Витальеве) она не пропустила. На истфиле университета занялась драматургией. Ей повезло с преподавателями - так, латынь преподавала И.К.Полуяхтова. Второкурсницей Соня написала работу по «Принцессе Турандот» К.Гоцци, а диплом ее был посвящен психологической драме Пристли, его пьесу «Ночной концерт» ей пришлось даже самой перевести. И все же театроведом (так уж сложилась судьба) она не стала. Хотя много позже, с 1973 по 1986 год (как бы в порядке компенсации за то, что так и не стала театроведом) Софья Лазаревна будет преподавать в Горьковском театральном училище историю русского театра. И вести кружки в школах - «В мире прекрасного».

А в ту, начальную пору, она мечтала об аспирантуре. Поскольку туда без стажа не брали, она, случайно познакомившись с музыкантами, устроилась - буквально на пару лет - литературным редактором в филармонию. Нужно было ездить по школам, предлагать литературные концерты, проводить их.
«Два года» растянулись на 25. Правда, планы с самого начала были наполеоновские. А.Д.Познанскому, известному нашему чтецу, Софья Лазаревна так и сказала - «на следующий год я сделаю такой абонемент, что люди будут стоять в очереди.» И хорошо запомнила его удивленный взгляд в ответ. Через несколько лет очереди в Кремлевский зал все-таки стали выстраиваться. Приехали С.Юрский, В.Рецептер, А.Кузнецова, А.Калягин, Р.Клейнер, Л.Круглый (он сейчас живет в Париже и в письмах часто вспоминает о своих концертах, которые специально готовил для горьковской публики - Мопассан, Роллан,Чехов)... От безысходности театральной жизни многие актеры начали тогда выходить на эстраду.

Не все они уже были знамениты, но все читали хорошую литературу, делали это очень интересно, и на следующий год уже не надо было никому доказывать, что это хорошо. Приезжали известные мастера - Д.Журавлев, Я.Смоленский. Позже удалось пригласить Л.Чурсину, М.Ульянова. Софье Лазаревне нравилось заниматься открытием, «вылавливанием» имен, обсуждением готовых и новых программ, она буквально купалась в этом. А потом, когда первая встреча случалась, возникали уже добрые человеческие отношения и многие свои премьеры крупнейшие наши мастера сознательно везли в Горький. Им нравилась аудитория, к их работам профессионально относились (так и начиналось оно - «горьковское чудо»).

Лет 17 назад параллельно с концертами в Кремлевском зале (где 905 мест) начались концерты в зале Литературного музея Горького (там даже с дополнительными стульями их не более 150) и появилась возможность показывать камерные программы. Публика менялась на протяжении этих лет: было время, когда преобладали семьи, взрослые с детьми. Очень нравятся камерные концерты пожилым людям, многие ходят на них из года в год. Когда концерты в музее было решено сопровождать вступительными словами, каждую 20-30-минутную лекцию лектор-искусствовед С.Л.Бейненсон готовила несколько месяцев. Она - «открывательница» по натуре, так лет шесть назад она открыла ленинградца Виталия Гордиенко, москвича Павла Любимцева, затем ученика Е.Евстигнеева Евгения Корнишина (он показал программу «Лето господне» по И.Шмелеву)... Впрочем, разве перечислишь всех молодых исполнителей, которых она открыла и которым помогла поверить в себя?

Мало народу-то, мало!

- Когда я пришел не так давно на концерт Авангарда Леонтьева, одна гардеробщица говорила другой: «как Сонечка-то старается, каких актеров приглашает, а ведь мало народу-то, мало!». Софья Лазаревна, вы не ощущаете себя и этот жанр мамонтами, по случаю всеобщего похолодания душ обреченными на вымирание?

- Нет. Литература остается. Конечно, народу на концертах меньше - раза в 3, в 4. Люди мало читают и это пугает. Времена изменились - осталось позади время «оглушительного молчания», ушли намеки на действительность, услышать теперь можно все что угодно (хотя лучше бы многого не слышать). Кто-то эмигрировал, кто-то ушел из жизни, кому- то, когда все открылось, этот жанр стал не нужен. Но сам жанр не виноват, людив нем активно и интересно работают, столько сил отдано этому делу, жалко его бросать.

Создать абонемент очень трудно - нужно учесть разные вкусы. Был даже год, когда мы выпустили сразу три абонемента - по зарубежной, русской и советской литературе. Если честно, то я всегда выбирала программы под свой вкус, мне кажется, он у меня не такой уж плохой. С удовольствием вспоминаю поэзию Франции (Вийон, Беранже), которой дебютировала у нас Антонина Кузнецова, став впоследствии всеобщей нашей любимицей. Всегда с трепетом ждали мы на своей сцене замечательного артиста театра и кино Сергея Юрского. Виктор Татарский делал документальные композиции, но на стыке, на монтаже документов возникал второй и третий план - это очень ценилось в пору застоя. Конечно, я рассчитывала прежде всего на интеллигенцию.

Кстати, в других странах звучащей литературы почти нет (театры одного актера там более театральны), это чисто русский вариант. Литература и искусство для России во все века значили больше, чем для других стран. Там это нередко - хобби, красивая картина, возможность провести время. У нас же свобод не было никогда и театр, литература помогали хоть как- то, хоть иногда ощущать себя свободными. Все чаще говорят, что театр умирает. Я не большая оптимистка, но мне кажется, что и театр, и звучащая литература имеют право на существование. Тем более, что в звучащей литературе каждый зритель - участник, этот вид искусства дает возможность воображения, сострадания, непосредственного участия. Артист живописует словом. Он открывает в слове то, что ты, читая, можешь пропустить. Я филолог. Слушала программу А.Кутепова «Глазами клоуна» 25 лет назад и в прошлом году и видела, как трансформируется автор, как актер, как изменяется слово во времени, иногда обгоняя его, иногда устаревая, иногда открывая новые, ранее незамеченные грани.

Вместе с А.Кузнецовой открываю Ю.Тынянова в «Грибоедове». Это обучение ума и души, умения слышать и слушать. Чтение газет по диагонали или кино этому не учит. Не надо измерять все Лужниками и миллионами. Надо встряхивать людей, они себя многого лишают. Я сама после хорошего концерта чувствую себя другим человеком, уходят грусть и усталость.

Я закончила университет с огромными желаниями и много лет их реализовывала и это было истинным удовольствием. Кому-то не нравилась я, кому-то мой язык, поэтому в любимцах никогда не ходила, зато занималась любимым делом. Я всегда знаю, кого приглашаю, это не «проходные» артисты. Выражаясь рыночным языком (не смейся, пожалуйста), я предлагаю классный товар и, конечно, хочу, чтобы его оценили. Многие исполнители на меня влияли и влияют. Удивительные личности, такие, как Элеонора Николаевна Волгина (она ведь буквально «сделала», вытащила А.Кузнецову), на меня влияли и своими рассказами, и самиздатовскими делами. С ней разговаривать - наслаждение. А вообще я очень люблю «сидеть на телефоне» и разговаривать с артистами.

Сейчас нашла Ольгу Остроумову, известную актрису, она будет в новом сезоне читать у нас Ахматову и Цветаеву. А весь абонемент будет называться «Литературные премьеры» - Гоголь, Бабель, Пастернак, Г.Иванов. Чудо, память и межсезонье

Недавно она уже совсем было договорилась о переходе на работу в гимназию, но потом вдруг перепугалась. Получая на руки в месяц... нет, не скажу сколько (обидно не столько за культуру в целом и Софью Лазаревну в частности, сколько за город, не умеющий ценить собственные чудеса), она продолжает готовить новые сезоны. Во время межсезонья в самом широком смысле этого слова.

Нет у Софьи Лазаревны Бейненсон ни наград, ни почетных званий, но, может быть, чудеса и не нуждаются в дипломах и муаровых лентах? Может быть, они боятся только нашего беспамятства?